Усаги проснулась довольно
рано. Ей было тепло и удобно. Ей не казалось, что что-то не так. Она открыла глаза.
Мамору спал. Мамору спал. Его лицо было умиротворенным и даже, пожалуй, счастливым.
Странно. Вчера он принес домой побитую и покусанную демонами Усаги, не задал ни
одного вопроса, помог и обогрел. Не говоря уж о еде. Есть не хотелось - факт.
Усаги заворочалась, и он сжал объятия еще крепче, словно не желая ее отпускать.
Так… А как же они вчера оказались в одной постели? Ей было страшно… Усаги смутно
помнила, как всхлипывала, сворачиваясь у него на руках, как он гладил ее. Как
ей было хорошо. Такседо никогда не был таким. Он защищал ее и равнодушно позволял
цепляться за себя. Он никогда не был таким, как Мамору вчера. Мамору. Ее враг.
Парень обнимал ее. Золотистые пряди волос девушки лежали на его лице, по ним прыгали
солнечные зайчики. Ему тоже было хорошо. Внезапно сердце почувствовало обжигающий
укол - а с Рей было так же? Она так же смотрела на него утром, и блики играли
на смоляных волосах, мешающихся с его, такими же угольно-черными? Нет… Не может
быть. Нет. Усаги обвила руками его шею. Мамору. Мрачный, циничный, всегда одинокий.
Его слова сочили ядом, и он не умел смеяться. Усаги почувствовала к нему необыкновенную
нежность. Ему, наверное, больно. Ведь его никто не любит. Он никому не нужен.
Усаги внезапно в полной мере осознала, что он сделал для нее. Ведь говорят, что
друзья познаются в беде. А ее беда показала кто ей настоящий друг. Такседо растворился
во тьме. Мотоки не заметил сбитых рук. Подруги не спросили, почему она плачет.
Ее понял только Мамору. Понял и помог. Пригрел у себя на груди, и вчера, в темноте,
когда она не могла видеть его глаз, он был так бесконечно нежен и ласков. Во сне
Мамору глубже зарылся в ее волосы, словно ища что-то. Усаги стала осторожно гладить
его. Время остановилось. Было его дыхание, щекочущее ухо, был беспокойный стук
сердца, были сильные теплые руки, обнимавшие ее. Усаги закрыла глаза. Будь что
будет. Только пусть оно будет честно. Плохо уже было. - Оданго… - его голос
дрогнул. Он искал ее руку, нашел. И сжал в своей, - Оданго… - Я здесь, - так
же тихо отозвалась она. - Мне хорошо с тобой, - прошептал он, - Как никогда
и нигде в жизни. - Даже с Рей? - не выдержала Усаги. - У нас с Рей ничего
не было, кроме брожения по паркам или еще чего… Оданго, - ему нравилось произносить
это слово, а Усаги не чувствовала обиды, - Мы никогда не были близкими людьми. -
А с кем были? - не унималась она. - С тобой. И все. Я хочу, что бы ты была
счастлива, и что бы тебе было хорошо. - Мне хорошо. Можешь не сомневаться. Усаги
улыбнулась. Каким бы вредным он ни был, он все равно ей нравился. Даже если завтра
он с ужасом отшатнется от нее и перекрестится, сейчас она была очень довольна. -
Усаги? - Мамору погладил ее щеку. - ЧЕГО?!… - опешила та, уставившись на студента,
- Как ты меня назвал?! - Э-э… А как надо? - растерялся тот. - Ты назвал
меня по имени! Ты! Меня! Да не может быть! - О Боже… Одан… кхм, Усаги, как
насчет завтрака? - Я знаю. Я знаю. Ты не Мамору. Ты ангел небесный, посланный
мне в награду за красивые глаза… - Ну надо же, сколько я всего нового узнаю
о себе, - хмыкнул он, - Так что там с завтраком? Четверть часа спустя Усаги,
сытая и довольная, свернулась на диване. - Куда ты теперь? - спросил парень,
-Тебе куда-то надо, или поживешь тут! - А ты как хочешь? - Второе. И не
смотри на меня так, я в своем уме. Ты мне это, как его… Как же Ами говорила-то?..
А, да. Ты создаешь мне благоприятную психологическую атмосферу, вот. - В смысле
- есть над кем поиздеваться? - засмеялась она, и тут же прикусила язык. Взаимопонимание
между ними исчезло так же внезапно, как и возникло. Мамору смотрел на нее с вежливым
безразличием. Он сказал: - Ни о чем другом, как я понимаю, ты не думаешь. Я
честно пытался стабилизировать ситуацию. Ну… Как хочешь. - Мамору!.. - начала
было Усаги, но он не обратил на это внимания. - Я ухожу на занятия. А ты как
хочешь. Ключи я тебе оставлю, - и ушел. Девушка какое-то время бродила по дому,
пытаясь успокоиться. Нет, она не хотела разрушать то хрупкое нечто, что было между
ними. Как бы ему это объяснить? Мамору вернулся чуть раньше обычного, и Усаги
не успела встретить его. Вообще-то, она его просто не услышала. Парень пошел на
вкусный запах из кухни. Усаги чего-то стряпала, стоя у плиты и напевая без слов,
так что источник запаха был вне сомнения. Мамору прислонился плечом к косяку,
глядя на открывшуюся ему картину, такую домашнюю, и лично ему не знакомое. Зазвонил
телефон. - Moshi-moshi? - сняла она трубку, - Нет, его сейчас нет. Что передать?
Хорошо. Я попрошу его перезвонить вам. Нет, я не его девушка. Нет, я не пойду
с вами гулять. Пожалуйста. До свиданья, - трубка вернулась на место. - Я против,
- подал голос Мамору. Она обернулась, только теперь заметив его. - Ой, это
ты! Как ты подкрался? Чего ты там против? - он подошел ближе. - Не чего, а
против чего. Против того, что ты не моя девушка. Что скажешь? - Э-э… Ну-у-у…
Кхм… Мамору? - Ты… против? - обречено спросил тот, - Я обидел тебя сегодня
утром, да? Оданго?.. - Ты меня прости за сегодняшнее, я другое хотела сказать.
Просто… Скажи, зачем я тебе в этой, ну… роли? Зачем? - Я люблю тебя. Давно
люблю, Оданго. - А я еще сходила с ума по Такседо Маску… - сама себе сказала
она. Мамору улыбнулся. - Оу? Так ты - моя фанатка? Сейлор Мун меня просто убьет. -
Ага. Прям сейчас и начнет. Атака Диванной Подушки, в бой!!! Они с хохотом свалились
на ковер, барахтаясь и выкрикивая сейлорские лозунги. Нашумевшись, уселись нормально.
Информация ошарашила обоих, но сейчас они ее переварили. - Я люблю тебя, Сейлор
Мун, Оданго. - Я тоже тебя люблю, Такседо Маск, Мамору. - Мир? - осторожно
спросил он. - И любовь, - закончила Усаги. И они наконец поцеловались.
